Запорожец Вячеслав Зайцев (на фото) до войны был сотрудником национального заповедника «Хортица» — изучал палеолит и занимался реконструкцией природно-экологических условий времен казачества. В этом году ему пришлось стать солдатом — с марта он участвует в войне, которую Президент Украины Петр Порошенко уже назвал «Отечественной войной 2014 года». Пройдя летнюю кампанию в АТО, осенью Вячеслав снова вернулся на Донбасс. Здесь он стал «киборгом» — защитником Донецкого аэропорта. Находясь в Запорожье в отпуске по ранению, Вячеслав согласился встретиться с журналистом «Времени новостей» и рассказать, как десантники вместе с Правым сектором защищают аэропорт Донецка, а также озвучил прогноз относительно сроков окончания этой войны.

 Мой позывной — «Хортица»

— Как вы попали в зону АТО?

— В марте месяце я пошел добровольцем в Вооруженные силы Украины. Меня мобилизовали в 79 отдельную аэромобильную бригаду. До середины мая был на Чонгаре, а уже  21 мая наша бригада зашла на Донбасс. Поучаствовав в летней кампании, в августе получил отпуск. Отгуляв его, пошел уже на вторую кампанию.

— Какая у вас военная специальность?

— Я «срочку» тоже служил в десанте, в Болграде (Одесская область). Но я служил в связи. В этот раз я решил «прощупать» эту войну полностью и пошел в пехоту ВДВ, в простую «курковую» роту. Я гранатометчик. Позывной «Хортица». Потому что до войны я работал в заповеднике старшим научным сотрудником.

— Какой период истории изучали?

— Я занимался поздним палеолитом — древнекаменным веком. Это было интересно — ездил в научные экспедиции по Украине, в Россию, Польшу, Францию. На Хортице же я занимаюсь реконструкцией природно-экологических условий времен казачества. …В ближайшее время я привезу со своего дома из-под Энергодара и высажу на Хортице три четырехлетних дубка, в память о погибших друзьях.

— При каких обстоятельствах они погибли?

— Я в сентябре еще был в обычном штатном отпуске, а в аэропорту в это время была третья рота. Прямое попадание танка в БТР — девять «двухсотых» и среди них один запорожец, Саша Пивоваров и второй — Денис Белый. Нас вместе мобилизовали в марте. Это люди, которых я очень близко знал. Саша Пивоваров хотел стать таможенником и поехал на вторую ротацию. Одной из его любимых фраз было: «От судьбы не уйдешь». Денис Белый был контрактником из Переваленской бригады Крыма. Он в марте не продался за бочку варенья и ящик печенья, а вернулся в Украину. Пошел мобилизованным в нашу 79-ю бригаду. Еще при жизни был награжден орденом «За мужество» третьей степени. И третий — Вова Мельник, банально разбился на машине. На гражданке. В АТО прошел всю кампанию, лежал в блиндаже под танком, в окопах под «Градом» — ни царапины. Контузия была, разве что. А здесь – разбился на машине. Вот такая вот судьба…

— Летом вы в каких боях участвовали?

— Красный лиман — это под Славянском. Потом мы приехали под границу. Вся граница Донецкой и Луганской областей мной пройдена — Амвросеевка, Дьяково, Мариновка, Краснодон, Изварино, Бирюково, пропускной пункт Довжанский мы освобождали.

— Кто вам противостоял: сепаратисты или профессиональные российские военные?

— Знаете, вариант «сепаратисты, пробравшиеся на территорию Российской федерации, выкравшие в военных частях реактивные системы залпового огня БМ-21 Град, выставившие батареи и стрелявшие прицельно по нашим позициям» я отбрасываю сразу… Я даю на сто процентов гарантию — я был этому свидетель сам — из-за русской границы били русская артиллерия, русские танки, русская реактивная артиллерия. Рассказывать сказки о том, что макеевские алкоголики умеют обращаться с «Градом», это все равно, что говорить, что макеевский алкоголик может быть хирургом. Это сказки венского леса.

— Порошенко назвал эту войну «Отечественная война 2014 года». Вы, как историк, какое определение ей даете?

— Отечественная война ведется против захватчика, но у нас стыдливо умалчивают, что у нас нет юридически объявленной войны с Россией. У нас нет даже военного положения, даже в отдельных областях. У нас идет «антитеррористическая операция». Об этом трубят все официальные СМИ. Какая «Отечественная война» тогда? Но если говорить о реалиях — да, реально «Отечественная война». У нас идет война с Российской Федерацией, которая пока не может применять весь свой военный потенциал. В частности, авиацию. Беспилотники не в счет. Не может она пока применить и свое ядерное вооружение. Идет гибридная война, но Отечественной ее, конечно, можно назвать.

— Почему приняли решение ехать во вторую кампанию?

— Да, действительно было большое количество отказников ехать во вторую кампанию и я их не осуждаю. Из них многие ребята проявили реальную храбрость, и они должны были бы награды за это получить. Свою роль в их решении сыграло отношение государства: оно не защищает участников АТО никак, мы не имеем никакого статуса, нет военного положения. Кто мы? По сути, добровольцы какие-то… Пока что. А скоро можем стать и преступниками, если что-то повернется не так.

Я же пошел во вторую кампанию, потому что знаю, что от Донецка до Запорожья четыре часа хода. И если я там не буду, через четыре часа все эти «товарищи» будут здесь. Я видел, что они там творят и мне ничего доказывать не надо. Я этому был очевидец. Я не хочу, чтобы это было в Запорожье или моем родном Энергодаре. Поэтому я там. Все просто — четыре часа хода и дорога хорошая, кстати.

— Вы сказали, что были свидетелем того, что «они творили». Что вы имеете в виду?

— Почему  в летней кампании мы никогда не заходили в села? Мы их освобождали, но стояли в чистом поле. Чтобы не вызывать огонь русской артиллерии на села. Мы стояли на высоте в кукурузном поле и я прекрасно видел, как они обстреливают село. И при этом говорят, что это мы обстреляли. Но обстреляли «Шмелями» — огнеметами, которых на вооружении у украинской армии нет. Зажгли в селе здание и рассказывают, что это сделала украинская армия.

— С каких чисел вы участвуете во второй кампании?

— 27 августа уже были в Краматорске. Потом был мариупольский поход. Числа шестого или седьмого сентября нас вывели из-под Мариуполя. Мы ожидали, что они будут соблюдать перемирие. А потом был поход на аэропорт Прокофьева под Донецк, куда и сейчас продолжаем ездить по вахте.

«Доброе утро, суки»

— Что происходило там?

— Аэропорт находится в окружении — вокруг позиции врага, подземные коммуникации также в руках противника. Они вылазят со всевозможных люков и могут появляться даже в середине здания. Есть два терминала — старый. Я был в старом. И рядом, в ста-ста пятидесяти метрах, новый. И башня. Эти позиции держим мы. Рядом находятся здания РОВД и отеля — это их позиции. Также окопы, люки, тоннели — тоже их. Из «зеленки» нас обстреливают русские танчики. Они близко уже не подходят – в сентябре мы их пожгли, когда они близко подошли. Они теперь прячутся в «зеленке» и постоянно маневрируют, потому что мы заказываем артиллерию и постоянно их накрываем. Они хорошо горят…

Но Россия старается — поставляет новые. В аэропорту постоянная стрелкотня. Ночью она прекращается и можно отдыхать, но все равно нужно слушать. Там нападало много алюминиевого профиля и битого стекла. И ты ночью сидишь и слушаешь.

У меня, конечно, еще есть тепловизор, но у него ограниченный угол обзора. Поэтому нужно слушать. Что-то услышал — сразу же туда гранату или очередь. Обязательно. Кот пробегает — гранату. Потому что это может быть и не кот.

Утро у нас начинается с ритуала, который мы называем «Доброе утро, суки». Мы выбираемся — я, «Гайдамака» из Правого сектора, пулеметчик. Выходим и выстреливаем в сторону отеля по рожку — я и «Гайдамака», пулеметчик выстреливает короб. Потом убегаем разогревать на спирту котелок с едой. А противник начинает гасить в ответ — по три-пять «цинков» выпускают. В каждом цинке более тысяч патронов. Бьют из РПГ. Впустую. А мы спокойно едим. Но мы уже обозначили, что мы в аэропорту, что на вражескую вылазку или обстрел будет наш ответ.

— Что едите?

— Стандартный украинский сухпай: сгущенка, каша перловая, каша гречаная, чай, кофе. Отдельно нам поставляют тушенку. Проблем с едой в аэропорту никогда не было. Галетами всегда можно наесться. Это, конечно, не домашняя пища. И даже не армейская полевая кухня, но есть можно. Поэтому рассказы некоторых СМИ о том, что «киборги наловили сепаров и поменяли их на еду» — это сказка. Я б лучше голодным остался. Еще мы пережили пожар, благодаря нашей артиллерии…

— Ошибочно накрыли?

— Привезли ночью боекомплект, а наша артиллерия должна была прикрыть эту колонну — побить по «зеленке», а они ударили аккурат в БК (боекомплект — ред.). Он загорелся и у меня загорелся второй этаж аэропорта. Мы попали в огненную ловушку. Там все стало рваться, и мы оказались отрезанными от своих. На первом этаже наши, но между нами огонь, а «лестница жизни» заминирована и заблокирована рвущимся БК. Кому охота поймать в голову 23-миллиметровый снаряд от ЗУ-шки, зенитной установки? Ждали, ждали, но все же рискнули — пробежали по балкончику. Перед этим я мочканул в сторону вражеского пулеметчика, который вылазит со второго этажа соседнего здания, расположенного от нас в ста метрах. Это реально Сталинград. Он реально простреливает наш периметр — я регулярно его гасил. Это «мясо» несчастное. Мы пробежались по балкончику — слава Богу, новое «мясо» туда не поставили. Рискнули — спасли себе жизнь, иначе бы угорели. Так было с некоторыми из наших ребят.

…Когда я только приехал в аэропорт, я увидел трое носилок — двое угорели, потому что рвался БК, и один убит. А потом еще мы раскопали в комнате троих погибших из третьего полка спецназа Кировограда. Картина незабываемая. Рвался БК — ребята попали в ловушку. У найденных нами тел по локти сгоревшие руки и стоп нет.

— Судя по сообщениям сепаратистов в Интернете, они при штурмах Донецкого аэропорта понесли значительные потери. Почему и прозвали вас «киборгами».

— Да, я уже стал «киборгом». Во мне кусок железа уже остался.

— Расскажите, как вы получили свое ранение.

— Фореста Гампа ранили в задницу и он называл это «ранением на миллион долларов». У меня тоже ранение на миллион долларов. Бил танчик и осколки разлетались. Хорошо, что я был в тактических очках и бронежилете, а также был развернут к центру взрыва полубоком. Поэтому осколок залетел мне в область живота по касательной, в жировую ткань. Брюшная стенка не пробита. Один из осколков врачи достали, второй (более мелкий) остался — медики его не могут найти. Теперь при прохождении «рамок» в аэропорту буду звенеть.

— Говорят, что раненных в АТО уже не берут. Война для вас закончена или будете возвращаться?

— Я буду возвращаться. К тому же для раненных (это официально) война не заканчивается. В Красном лимане парня ранило в руку, у него на руке серьезный шрам — залили силиконом, потому что большая «выемка». Воюет. Никакой официальной «отмазы», потому что ты раненный, нет. Лечись и шагом марш!

— Какая перспектива дальнейших боевых действий?

— Сначала будет тяжелая зимовка. Скорее всего, активных боевых действий с перемещением боевой техники  не будет. Будут выдвигать взводы, роты – не более. Будем зимовать. Готовим теплые вещи.

— Достаточно?

— Волонтеры очень помогают. Когда мне предлагают уже седьмой комплект термобелья, мне уже стыдно. Я потерял смартфон — предлагали даже смартфон. Он мне действительно нужен, потому что я к тому же еще корректировщик артиллерийского огня. А он помогает мне передавать точные координаты артиллеристам. Ну и фотографии дочки в Фейсбуке посмотреть.

— Купили вам смартфон?

— Жена купила. Скоро должен из Китая приехать.

— А то, что говорят, что мобильные телефоны могут помочь вражеским наводчикам?

— Мы, когда едем на серьезное задание, вынимаем даже батареи. Знающие люди говорили, что даже отключенный телефон можно прослушать. Определить до пяти мети метров расположение человека, скопление телефонов.

— Как вы оцениваете эффективность добровольческих подразделений,  в частности упоминаемого вами Правого сектора.

— Я сталкивался только с Правым сектором — отчаянные ребята, они мне очень понравились. Дерутся отчаянно. Иногда даже чересчур. Чтобы не допускать ненужного расхода боекомплекта, приходится порой их сдерживать или же просить не рисковать лишний раз: «Гайдамака», не подставляй себя зазря, я тебя на себе тянуть не хочу «. Также им не хватает военных знаний — порядка 80% из них не служили, «закосили» или по здоровью. Но они отчаянные ребята, дерутся очень сильно.

Кстати, половина из них — русскоязычные. Среди них даже был один из Питера — позывной «Зеленый», с характерным питерским говорком. А командует ПС в аэропорту русскоязычный парень из Запорожья.

«Раньше 2016-2017 война не закончится»

 — Что нужно сделать Украине, чтобы победить в этой войне?

— Возможно, нужна какая-то восточная хитрость. Прямое боевое столкновение ни к чему хорошему не приводит. Посоветоваться с экономистами, психологами и представителями других смежных дисциплин, как можно победить Россию без прямого боевого столкновения.

Например, сбитый «Боинг» — это трагедия, но она предотвратила, как считают многие, прямое русское вторжение.

Нам нужно подумать, что нужно сделать для того, чтобы обвести русского медведя вокруг пальца. Чтобы он, как в цирке, крутился на задних лапах. Ведь дрессировщик обычный человек, а крутит медведем — самым опасным животным.

— Как долго продлится война?

— Думаю, Россия будет продолжать делать нам мелкие пакости. Образно говоря, будет колупаться пальчиком в ране несчастной жертвы, чтобы Украина постоянно страдала. И будет Россия это делать, мне так кажется, на протяжении нескольких лет. В этом, в следующем году война выиграна не будет. Война, по прогнозам экспертов и моих командиров, закончится в 2016-2017 году. Не раньше.

Беседовал Константин Кулаков, «Время новостей», все фото боев в Донецком аэропорту Вячеслава Зайцева